ОТРАЖЕНИЕ ЗАКАТА КАЗАХСКОГО ХАНСТВА И РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В РОМАНЕ-ТРИЛОГИИ И.ЕСЕНБЕРЛИНА «КОЧЕВНИКИ»
Карабулатова И.С. д.ф.н., проф., руководитель
отдела этнодемографической и социокультурной безопасности
Института социально-политических исследований РАН (Москва)
Койше К.К., д.ф.н., профессор,
Тюменский государственный нефтегазовый университет (Тюмень)
Исторический роман-трилогия И.Есенберлина «Кочевники» (1969-1976) интересен ярким и документально подтвержденным изображением реализации царской политики, которую проводило Сибирское казачье войско в отношении Казахской степи в конце XIX в. Например, И.Есенберлин подчеркивает, что «переселенцам не хватало женщин. Царское правительство, не церемонившееся со своими крепостными крестьянами, поручило сибирскому генерал-губернатору и оренбургскому военному губернатору «употребить все средства, какие найдутся удобными, в приобретении от кочующих влизи Сибирской и Оренбургской линий народов выкупкою или выменом детей женского рода. Купленных девочек окрестить в православную веру, размещать по семействам, в женском поле нуждающимся, с выдачей хлебного и денежного вознаграждения до 15-летнего возраста». (..) Тем, кто приобретал девочек от кочевников, выдавалась денежная награда» [2: с. 476]. Вместе с тем оттеснение казахов с их исконных земель приводило к мятежам и различным столкновениям с царским правительством. Например: «Царское правительство в очередной раз потребовало от оренбургского и омского начальств покончить с Кенесары. Но генерал Жемчужников был бессилен даже обнаружить местопребывания мятежных аулов. Узнав наконец о перекочевке этих аулов в Мугоджары, он понял бессмысленность их преследования крупными силами и выделил особый подвижной отряд из двухсот восьмидесяти казаков, ста семидесяти солдат и двух легких пушек» [2: с. 702-703]. В этот период казахский язык обогащается обозначениями бытовой культуры и канцеляризмами: отряд, самовар, сотник и др.[3].
C 1889 г. отмечается широкое крестьянское движение русских и украинцев в казахские степи, оно коренным образом преобразовало этническую ситуацию. Ограничение земель, находившихся в пользовании казахов, наряду с другими причинами привело к массовому оседанию казахского населения. «Сколько царских и губернаторских приказов и уложений писалось со времен царицы Елизаветы в отношении так называемых киргиз-кайсаков на бумаге, и все они при исполнении оборачивались бедой» [2: с. 477]. 1917 г. открывает новый период, который характеризуется усилившимися миграционными процессами среди казахского населения в первые годы советской власти и переходом к 1928 г. к полному оседанию казахов. Так, И.Есенберлин указывает: «Как-то так получилось, что старые феодальные законы и порядки пришлись как раз впору императорским, переплелись с ними и двойной тяжестью легли на народ» [2: с. 477].
Cама ситуация складывалась таким образом, что вызывала неоднозначную реакцию у коренного казахского населения. Сибирские казаки понимали, что существует яркое противоречие между местным населением и царским правительством. И.Есенберлин умело встраивает исторические реалии документов и казахские предания в художественную ткань своего романа. Например: «Где бы Касым-тюре ни находился, он является законным султаном. (…). Разве белый царь не сам начал всю эту междоусобицу, прислав свой устав! (…). Речь шла о знаменитом царском уставе – «Уложения царя всея России по управлению сибирских кайсаков», опубликованном в 1822 году, или в год лошади по казахскому летоисчислению. Страшно звучало для степняков даже само «устав». Если перевести его буквально, то по-казахски оно прозвучит как выражение «сжимать в когтях». И действительная цель его заключалась именно в этом» [2: с. 475]. Широкая панорама становления казахского самосознания раскрывается перед нами в романе. Неверные шаги царского правительства спровоцировали массовые волнения среди казахов, а усмирять их приходилось казакам: «В свою очередь, генерал-губернатор начал подтягивать войска к границам степи. Во всех крепостях пушки были выкачены на валы, но смотрели они в двух направлениях: в сторону степи и в противоположную сторону, откуда со дня на день могли появиться разъезды» [2: с. 465]; «Кенесары похитрее братьев. Подобно ястребу, наловчившемуся с лету бить куропаток, ведет он себя с регулярными войсками. Также молниеносно, как ястреб, налетает он на небольшие отряды, вроде есаула Чирикова, и как под землю проваливается, когда его ищут линейные войска» [2: с. 565]. Симпатии писателя на стороне Кенесары. Он называет его ястребом, горным обвалом, волком; внуком Аблая, мудрым султаном, тигром и т.д.
И.Есенберлин старался показать, что казахи всегда стремились обособиться от России, но исторические реалии оказались таковы, что им пришлось идти вместе. «Единственный путь к освобождению – это идти с теми же русскими, которые хотят сбросить своего царя» [2: с. 628]. Кенесары был олицетворением свободолюбия казахов. Как значимому культурному герою главному герою снится вещий сон. Этот сон наводит на параллели со сном С.Разина, отраженным в русском фольклоре. И.Есенберлин пишет, что в конце борьбы с царской политикой приснился Кенесары сон, что ему отрежут голову, и отвезут ее самому царю Николаю, выставят на обозрение во дворце [2: с. 710]. Несмотря на почитание власти как таковой, отношение к царскому правительству было сдержанным. Не случайно, на наш взгляд, сибирско-казахстанское приграничье стало концом для казахской степи, а затем и для династии Романовых. Цикличность начала и конца как философия жизни пронизывает и роман-трилогию, и сам регион. Удаленность от центра, наличие своих лидеров, нагнетание поборов и налогов способствовали сдержанному отношению проведению казни царской семьи впоследствии. Люди мифологизировали власть. В лексических и управленческих, включая церемониальные, практиках, использовавшихся российскими властями в отношении казахов-кочевников в XVIII-XIX вв. имела место вполне определенная эволюция [7]. Главным образом, она была обусловлена мнением имперских чиновников по поводу того, насколько территория казахской степи и населяющее ее кочевое население было интегрировано в тот или иной момент времени в состав России. О том, что русские в ХVIII в. ориентировались на заранее заданную схему взаимоотношений с кочевниками, говорит характер переговоров с казахским ханом Абулхаиром в начале 30-х годов ХVIII в., во время которых на него было оказано давление с целью добиться согласия выплаты российской стороне ясака и выдачи аманатов, а также практика присяги [1: с. 78]. В целом принятие казахов в подданство России было преподнесено им как акт высочайшей милости и благосклонного соизволения российской императрицы [5]. Этот факт способствовал мирному сосуществованию двух цивилизаций: оседлой русской и кочевой казахской – в Казахской Степи в целом [4].
Писатель старался сохранить стиль взаимоотношений царского правительства и представителей степи. Он успешно передает эволюцию лексических форм, использовавшихся российскими властями в отношении казахов-кочевников в XVIII-XIX вв., которая выражалась в сокращении обязательств российской стороны в выдаваемых кочевникам грамотах, нарастании попечительных и повелительных нот в обращении русских к представителям казахской знати, использовании все более суровых санкций в случае невыполнения казахами распоряжений российских властей вплоть до тюремного заключения и ссылки в Сибирь, появлении новых типов документов, обращенных к казахам (вначале это были указ и патент, позже – приказ, предписание, инструкция, циркулярное письмо, распоряжение и т.п.), привлечении кочевников к общероссийским мероприятиям (например, сбор средств на нужды войны) [6: с. 177-189]. Именно эти высокомерные нотки вызывали протестные реакции у казахов.
Трансформация лексических форм логично дополнялась появлением новых управленческих практик – сначала косвенного, а потом и прямого вмешательства во внутренние дела казахских жузов. Включая попытки оказать влияние на выборы того или иного хана, разжигание противоречий и конфликтов в казахском обществе, практики утверждения или отстранения казахского хана, назначения ему жалованья, разного рода преобразования казахских правовых институтов. И.Есенберлин показывает, как совмещались интересы царского правительства и феодальной верхушки. Согласно Уставу, Средний жуз был разделен на восемь округов. В свою очередь, округ состоял из пятнадцати-двадцати волостей, каждая из которых представляла отдельный род. А в волость-род входило, как правило, десять-двенадцать аулов, примерно по сто юрт каждый. Постепенно происходило изменение ментальности казахов, привыкших к кочевому образу жизни, на оседлый. Переход на другой тип освоения пространства способствовал и поддержанию витальности русских поселений, разбросанных по Казахской Степи [4].
Толерантность – это ментально специфическая категория. На рубеже веков Россия, переставшая быть закрытым государством, резко изменяется под влиянием Запада. Такому влиянию в большей степени становится подвержена в романе и Казахская Степь, «впитывающая» западный образ мышления Санкт-Петербурга и Москвы, перенимающая инокультурные образцы, калькирующая стилевые модели поведения. Казахская степь как провинция, будучи более консервативной, сохраняет ментально специфические модели поведения, конвенции коммуникативного взаимодействия, аксиологические ориентиры, наглядно демонстрирует, в какую среду попадет в конце своего пути царская семья, которая познала на себе конечность имперского духа, ибо, как начертал царь Николай I резолюцию на прошении Кенесары дать казахам свободу: «Не бывать в одном царстве двум царям!».
Список литературы
1. Гультяев В.Н. Специфика роли русской культуры в управлении «инородческими» сибирскими территориями // Православный ученый в современном мире: проблемы и пути их решения». – Воронеж: «ВГУ», 2012. – С. 78-81.
2. Есенберлин И. Кочевники. Роман-трилогия. – Алматы, 2007. – 720 с.
3. Карабулатова И.С., Койше К.К. Трансформации современной евразийской языковой личности российско-казахстанского приграничья // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. – Кемерово. – 2013. – №22-2. - С. 10-18.
4. Karabulatova I.S. and B.Z.Akhmetova. Characteristics of Social-Cultural Vitality of Modern Russian Settlements of the Former Gorky Line of Kazakhstan. In the: Mediterranean Journal of Social Science. 2015. Vol 6, No3, S4, May 2015. – pp.201-206.
http://www.mcser.org/journal/index.php/mjss/article/view/6730/6444
5. Койше К.К., Карабулатова И.С. Эстимационная характеристика образа казаха-кочевника в романе Ф. В.Булгарина «Иван Иванович Выжигин» // Вестник Орловского государственного университета. – 2013. – № 2 (апрель). – С. 67-76.
6. Сухих О.Е. «Разделяй, изолируй, переселяй, благоустраивай и властвуй»: ориентализм в манере русских поступать с казахами в XVIII – первой половине XIX века // Проблемы этнического сепаратизма и регионализма в Центральной Азии и Сибири: история и современность. Материалы научной конференции. Барнаул, 13-14 сентября 2004 г. – Барнаул: «Алт.госуниверситет», 2004. – С.177-189.
Институттың ресми арнасы
